Забайкальское региональное отделение
Общероссийской общественной организации
«Союз писателей России»

     Невольно всплывает цветаевское: «Ценно, и в жизни, и в стихах, то, что сорвалось». Именно так – на выдохе, восклицании написаны книги самого Димова: «Маршруты вдоль светлой реки», «На исходе тревожного лета», «Берег волчьей ягоды», «Сказ о Фёдоре, Дарье и Забайкалье, в котором они живут», его посмертный, пока малоизвестный, многогранный роман «Из жизни в жизнь», который ещё предстоит оценить читателям и литературоведам. Любовью, сочувствием, душевным проникновением в судьбы земляков наполнены эти книги. А посвящение к «Сказу…» можно без оглядки отнести ко всему творчеству писателя: «Моим землякам – посельщикам Даурии, каторжанской, пронзительно нежной, сокрушительно прекрасной и неповторимой, как сама жизнь, которой мы приписаны к этой земле и подобны её тайге, побитой и поруганной на закрайках, но в недоступных хребтовых высях хранящей берёзовый свет, кедровую чистоту, кондовую добротность и первозданное назначение – быть основой всякой пришедшей жизни. Таков народ мой, гуранский, многотерпеливый и живучий…»

      И тут же хочется привести характеристику этого «гуранского» народа, данную в облике героя книги: «Все печали Ивана Лоншакова проистекали от крови. «Уросливая кровь», – говорил про неё Иван, чернявый, подвижный крепыш, чем-то похожий на соболя-зверька. Да и как ей, крови-то не быть уросливой, если по отцовской линии Иван происходил от тунгусских князьков, туголицых монголов, каторжников и мещан; по материнской – от ссыльных дворян, казаков, скуластых бурят. Отец Ивана Лоншакова, Иннокентий Лоншаков, уроженец села Елизаветино, выпив лишнего, выходит во двор, обнимает красноватый ствол яблони-дички, жалуется: - Эх, все люди, как люди, а мы – гураньё…»

    Всеми  силами  своего  дара  писатель  стремился отстоять, закрепить, продолжить в потомках то ценное, что ещё оставалось в этом многотерпеливом гуранском народе. Картины сельского – без излишеств, но рационального, быта. Обороты речи, характерные только для забайкайльцев. Живые портретные и пейзажные зарисовки. Всё это (в том же «Сказе…») настолько достоверно и узнаваемо, наполнено такой искренней любовью, что невозможно от книги оторваться, а закончив чтение, хочется вновь и вновь возвращаться к полюбившимся страницам. Или же заново открыть «Кыринию»: «Россия сильна своими окраинами, которые, в силу бескрайности просторов нашего Отечества, так далеки от мегаполисов, больших и средней руки городов, что, несмотря на любые социальные потрясения, любой пересмотр моральных и этических норм, именно в силу своей отдалённости способны поддерживать в поколениях преемственность в укладе жизни, нравственности, традициях, преемственность в том, что называется здоровым народным духом. Здоровые духовные инстинкты, генетически унаследованные и привитые в детстве трудом на земле, близостью к природе, работают как защитный механизм, способный противостоять любому идеологическому вирусу. Потому что это – от природы, а она сильнее идей, порождаемых человеческим умом, который может заблуждаться, быть нечестным или откровенно лукавым».

      Как же надо любить свою землю и свой народ, чтобы таким  теплом,  такой  глубокой  верой  наполнять  свои  книги! Душа Олега Димова обнажена в слове. Мне, не так часто удавалось, но всё же посчастливилось присутствовать на встречах Олега Афанасьевича с читателями. Слушать его, как и читать, было одно удовольствие.

     … Вспомнилось  5 октября 2012 года. В  тот  день Олега  Димова с Вячеславом Вьюновым пригласили  на  встречу  с  участниками литературной студии «Лира» Забайкальского государственного университета (руководитель Н.М, Нагибина). Писатели были представлены студентам как лауреаты губернаторской премии имени М.Е. Вишнякова 2011–12 годов.

      Биографии лауреатов в немалой степени схожи. Они почти ровесники – разница в возрасте всего два года. Олег к тому времени уже отметил своё 60-летие, Вячеславу 20 октября должно было исполниться 59 лет. Оба имели немалый и разнообразный трудовой стаж, в том числе в геологических партиях. И тот и другой объездили и обошли пешком полстраны. И даже образование получали в схожих учебных заведениях – горных и литинституте им. М. Горького.  Разница лишь в том, что Вячеслав Вьюнов стал поэтом. А Олег Димов – прозаиком. Впрочем, как показала встреча, взгляды на творчество у них тоже во многом совпадали. Оба с огромным почтением относились к СЛОВУ – как первооснове всего. Олег Афанасьевич начал своё выступление с сообщения о том, что написал на днях рассказ о встреченном на улице мальчике. Подросток шёл по тротуару – весь сияя, и так широко улыбался миру, что невозможно было не ответить ему тем же. Казалось бы, что тут особенного! Но, вся закавыка в том, что мальчик был – безруким. И потому идущие от него радость, свет и счастье – особенно цепляли встречных, заставляли замедлить шаг и на какой-то миг заглянуть в себя. Этого не придуманного, реального героя писатель назвал «солнечным мальчиком». – Не представляю жизни, если нет возможности прикладывать слово к слову, – сказал тогда Димов студентам. – Творческие начала формируются в процессе жизни. У каждого автора многое зависит от мироощущения. Я жизнелюбивый человек. Потому и все герои моих произведений – положительные. Можно сказать, что я праздничный прозаик. А вот, к примеру, Достоевского читать тяжело. Хотя, не всегда характер, личность писателя совпадают с тональностью его произведений. Говорят, Грин был мрачный человек, а писал светлые книги…

       Для юной, ищущей свой путь души такой собеседник – находка, открытие!

      Студентам Димов понравился и запомнился искренностью, неординарностью мышления. Речь писателя привлекала внимание своим построением, афористичностью. Он в самом деле прикладывал слово к слову, словно пробовал их на вкус: «Плоть воюет с нами негой и удовольствиями»; «материальный мир и наши мироощущения не окончательны»; «жизнь – не трагедия и комедия, она состоит из сломов»; «целлюлоза и краска, объединяясь, образуют книгу»; «писатель – не ряженый шут, а учитель и пророк»…

       И ещё о внимательном отношении к слову: – Неожиданно случаются интересные вещи. В магазине прошу у продавца: «Дайте два окорочка, и поплечистее!» Стоящая рядом покупательница интеллигентного вида неожиданно реагирует: «Разве окорочка бывают плечистыми?!»  В самом деле, вроде бы несовместимые понятия. Но мир видишь через образ, который и рождает слово!

    Спустя время, это слово – «плечистый» (видимо, оно так нравилось писателю), я встретила как эпитет в текстах димовских рассказов применительно к забору, печи, избе...

       Свой жизненный девиз Олег Афанасьевич неожиданно обозначил перед студентами так: «Чистота в полости рта!» А на вопрос о творческом кредо ответил: – То, что мы делаем в этом мире, это не наше. Господь даёт, и мы должны исполнять. Добро, любовь и смерть – за всё спросится. Постоянно себя редактирую внутренним редактором...

      На память о той встрече осталось несколько фотографий. Олег Димов на них улыбчив, жизнерадостен и светел лицом. А беда меж тем уже стучалась в его двери…

       Олег Афанасьевич Димов ушёл из жизни после тяжёлой болезни 16 мая 2013 года, менее месяца спустя после дня рождения, – 14 апреля ему исполнилось 62 года.

    По православным канонам этот светлый, мудрый, творчески одарённый человек похоронен на третий день кончины у стен храма Святых апостолов Петра и Павла в районном городе Шилка. Там неподалёку он и родился – в селе Усть-Дурой. Такова была воля покойного. Что привело писателя к этому решению – упокоиться на церковном погосте?  Что заставило его, обратившись к Богу, навсегда вернуться к милой своей малой родине? Несомненно, это был непростой путь, как, собственно и путь любого живущего на земле мыслящего человека. Олег же Димов был писателем, хорошим писателем – тем самым, у которого, по словам И. Бродского, слышится диалог небесных сфер с бездной. Его последние – православные – рассказы, отмеченные в 2011 году губернаторской премией, предваряют слова: «В течение жизни вдруг вторгаются необоримые надмирные силы, попирая все законы материального мира, и уже ничего невозможно с ними поделать, их можно принимать или не замечать, но они утверждают конечность видимого мира не пустотой, а духовными началами; наша жизнь здесь – всего лишь предтеча бессмертного бытия».

    Немаловажным актом на пути обращения к Богу стало знакомство писателя с протоиереем шилкинской Петро-Павловской церкви – Александром Тылькевичем, который однажды появился в издательстве Димова по своим печатным нуждам. Это, на первый взгляд, случайное сближение со священником, стало по сути судьбоносным. И как же тут не вспомнить библейскую встречу Самарянки с Иисусом, открывшим ей путь к Истине, – нет, ничто не происходит в нашей жизни просто так!

     Совершив с покойным прощальный путь от Читы до Шилки, я в полной мере поняла правоту и верность его решения. Всё, чем жил Олег Афанасьевич, что любил, о чём писал, промелькнуло за окнами машины во время этого последнего его путешествия к конечному пристанищу. По обеим сторонам дороги светились яркой зеленью лиственницы и берёзы, полыхали багулом сопки, а у обочин нежно и с грустью кивали головками синие первоцветы – ургуйки. Майский день радовал ясным солнышком и всеми красками весеннего разноцветья – изумрудной зеленью просторных полей, синевой бездонного неба, какое только у нас в Забайкалье и бывает…

       Ближе к Шилке – на речке Кие – встретились отсыпи песка и моющие золото драги  –  они  словно  застыли  на  какой-то  миг  в  прощальном поклоне человеку, не понаслышке знающему труд золотарей… Уже на подходе к Шилке стали видны купола старинного деревянного храма небесного цвета. На своём веку храм Святых апостолов Петра и Павла – этот уникальный памятник деревянного зодчества, возведённый более ста лет назад, – повидал немало бед, пережил революцию и годы гонений на Православную Церковь и только в 90-е годы прошлого века вернулся к своему предназначению. Сейчас здесь регулярно совершаются богослужения.

       Нас встретили отец Александр и шилкинские прихожане, пришедшие на отпевание и погребение своего земляка Олега Димова.